Текущее время: 05 ноя 2024, 16:20

Заголовок сообщения: Литературные опыты форумчан

СообщениеДобавлено: 14 янв 2016, 05:43

Пытаюсь активизировать литературную деятельность среди пишущей части форума.
Ну, и для этого нет ничего лучше, как личный пример.
Поэтому и выкладываю свои сочинения.
Если кто-то воодушевится этим примером, и захочет открыть свою собственную тему - обращайтесь.
Для справки:
начинающие авторы часто опасаются, что кто-то украдет их историю, поэтому избегают публиковать свои сочинения.
Надо иметь ввиду: с момента публикации возникает авторское право на интеллектуальную собственность. А доказать свой приоритет будет очень просто: в сети абсолютно все фиксируется и регистрируется.

Не в сети Профиль  


Заголовок сообщения: Re: Литературные опыты, истории, сценарии

СообщениеДобавлено: 15 янв 2016, 16:49

Они познакомились на горнолыжном курорте Домбая. Ей едва исполнилось восемнадцать. Студентка-первокурсница ин’яза, стройная, красивая и жизнерадостная, она приехала на зимние каникулы покататься на лыжах со своей однокурсницей. Он, студент третьего курса МАИ, молодой и статный красавец, уже третий сезон посвящал беззаботное студенческое межсеместрие отдыху со своими друзьями на Домбайских склонах. В студенческие годы общепринятые моральные нормы имеют статус условностей, и первая близость случилась у них уже на вторую ночь, которую они провели в утепленном вагончике, занимаясь любовью самозабвенно, без устали, вгоняя в смущение других обитателей жилища, старательно изображавших беспробудно спящих людей.

Их встреча была предрешена свыше, и очень скоро Он и Она поняли, что не могут друг без друга. Короткие студенческие каникулы пролетели как один день, и пришло время расставания. Они долго стояли, взявшись за руки, и с любовью смотрели друг на друга, как бы стараясь сохранить в памяти любимые образы. К счастью, и Он и Она учились в столице, и разлука была недолгой. Уже через неделю Она перевезла свои немногочисленные пожитки из своей общаги в студгородок МАИ, и поселилась в мужской комнате, где кроме Него проживали еще два студента. Они стали Семьей. Да, было нелегко. Непросто молодой девчушке приспособиться к жизни в мужской общаге, но к счастью на четвертом этаже имелась женская половина коридора, с женским туалетом и душевой комнатой. Всё потихоньку устроилось, быт наладился, соседи по комнате привыкли к постоянно сохнущим на батарее девичьим трусикам и лифчикам, и стали относиться к Ней как к младшей сестренке.

Студенческие годы напоминали счастливый сон. Они всегда и везде были вместе, зимой катались на лыжах, летом отдыхали на Черном море в студенческих турбазах. Однажды по пути на турбазу где-то на железнодорожном вокзале у Неё украли чемодан с вещами, и Она осталась в чем приехала. Возраст и жизнелюбие не позволяли горевать по столь ничтожному поводу, но денег у студентов было в обрез, и покупать все вещи заново было не на что, да и незачем. Утром Она с удивлением сделала неприятное открытие: «В чем же я поеду в город, у меня же нет запасного белья?!». «Езжай так», подмигнул Он. И Она поехала ТАК. В одной юбочке, под которой ничего не было. «Боже, как же это восхитительно и свободно!», восхищенно шептала Она, сгорая от смущения. Они провели весь день, гуляя по городу, счастливые, обладающие только Им известной маленькой тайной. А потом была очередная безудержная ночь любви.

Шли годы. Они стали взрослыми. Он дорос до руководителя отдела очень солидной рекламной фирмы. Она устроилась в крупную компанию-дистрибьютор элитных алкогольных напитков. Недюжинный природный интеллект, красивая внешность, железная хватка и предприимчивость, а также свободное владение несколькими иностранными языками позволяли Ей быстро продвигаться по служебной лестнице, и скоро Она стала ведущим бренд-менеджером в отделе маркетинга. У Них появились деньги, а с ними и уверенность в завтрашнем дне. Сначала Они сняли квартиру на Речном, а затем купили свою собственную на Соколе. Дорогой ремонт, мебель, заказанная в Италии, дорогие рестораны, домработницы, друзья, вечеринки, курорты, яхты. Жизнь удалась. Вот только детей не было. Он очень любил детей, мечтал о них, и временами делал Ей осторожные намеки, но Она считала такой шаг преждевременным. Дети могут сорвать Её планы на дальнейшую карьеру, а кроме того свяжут по рукам и ногам – прощай счастливая и беззаботная жизнь. Он смирился. Ослепленный любовью, Он прощал Ей всё.

Всё хорошее, равно как и плохое, рано или поздно заканчивается. Тучи начали сгущаться незаметно, но неотвратимо. Её безудержный карьерный рост и способность влюблять в себя всех особей мужского пола, находящихся в пределах прямой видимости, позволили ей стать неформальным лидером компании. Она имела безграничное влияние на генерального директора, давно и беспросветно влюбленного в Неё, иногда вступая с ним в близость, и тем самым позволяя тому в глубине души надеяться на Её благорасположение. Ни одно ответственное решение в фирме не принималось без Её одобрения. Она почувствовала себя незаменимой звездой, и стала допускать для себя возможность использовать свои женские качества для влияния на мужчин, имеющих отношение к Её бизнесу. Она соблазняла нужных Ей директоров компаний-контрагентов, не гнушалась спать с менеджерами фирм-покупателей, от которых зависело продвижение Её брендов. Кроме того, и это было самое неприятное, Она стала использовать свое служебное положение для интимных контактов с молодыми привлекательными менеджерами своей собственной фирмы, для удовлетворения своей плотской похоти.

Он об этом знал. Он видел, как меняется не в лучшую сторону Та, без которой он не мыслил своей жизни. Долгими одинокими вечерами, а Её уже давно не бывало дома по вечерам – иногда Она возвращалась домой под утро, нетрезвая и взъерошенная, а бывало и не возвращалась вовсе, Он хмуро сидел на кухне, уставившись в одну точку. Рука все чаще тянулась к стакану с виски. Он напивался, но облегчения не наступало. Хотелось рыдать. Но Он не мог, не смел ничего предпринять – слепая всепоглощающая любовь и ревность сводили его с ума. И вот однажды после корпоративного праздника, в очередной раз напившись до бессознательного состояния, Он проснулся в незнакомой ему постели в далеком Ясенево. Рядом, облокотившись на руку, лежала молодая особа лет двадцати трех, с интересом рассматривая его опухшее осунувшееся лицо, и по-матерински нежно гладя его по небритой щеке. Это была секретарша из отдела продаж, веселая и остроумная деваха, к своим двадцати трем успевшая уже выйти замуж и развестись. И Он остался. Забрал из дома пару белья, запасные носки, рабочий лэп-топ, и съехал. Они сняли небольшую хрущевскую двушку на ВДНХ, и стали жить вместе. Он вдруг ощутил, что вокруг кипит жизнь! Он возвращается! Эта молоденькая серенькая мышка вдохнула в Него Новую Радость бытия. Они поженились, и скоро у них родился замечательный здоровенький и симпатичный малыш. Он был без ума от свалившегося на него Счастья. Новая жена оказалась на удивление заботливой мамой и очень умелой домохозяйкой. Она души не чаяла в муже, а в постели была просто богиней. Им стало тесно в хрущевской норке, и пришлось решать жилищный вопрос. Поразмыслив, и взвесив различные варианты, Он решил выкупить их собственную квартиру у Неё. После долгих переговоров Она уступила, но заломила за свою долю цену, окончательно добившую к Ней всяческие, еще теплящиеся в глубине души, чувства. Через несколько лет у них родился еще один мальчик, точная копия первого. Жизнь заполнилась радостными заботами, все прошлые горести забылись, ушли в небытие.

А Она никак не могла поверить в то, что с Ней можно было Так поступить. Она звонила общим друзьям и молила о помощи. Просила, чтобы его уговорили вернуться. Что она всё осознала и раскаивается. Но друзья, осведомленные о последних событиях, только хмуро отмалчивались, и реставрировать их разрушенное семейное счастье не спешили. Даже сочувствие и сострадание в глазах бывших общих друзей и знакомых Она находила всё реже. И тогда Она сдалась. И поставила точку в очередной главе, и крест на своей прошлой жизни.
Будучи женщиной умной и волевой, Она рьяно взялась за постройку своей Новой Судьбы. Выбор Её лежал между несколькими весьма состоятельными мужчинами, но один их них, владелец крупного бизнеса, оказался наиболее упорным и решительным. Он каждый день заваливал Её кабинет букетами цветов так, что молодой финансовый директор компании и по совместительству её любовник, рабочее место которого находилось в этом же помещении, громко выражал свое негодование по поводу запахов и тесноты. Но Она жестко указывала ему на его место, ясно давая понять кто здесь Хозяин. В конце концов Она уступила – годы уходят, а семьи нет. Время не щадит никого. Они поженились. Новоиспеченный муж, ослепленный любовью, бросил свою прежнюю жену с тремя детьми, купил большую квартиру на Кутузовском, и они начали жить вместе. Он был толст, некрасив, да вдобавок, увлекаясь рокерством, отрастил ужасную длинную бороду и волосы. Она его ненавидела, но приходилось мириться. У них родился сын – симпатичный, похожий на маму сорванец, любимым занятием которого было истязание Её старого сиамского кота, помнившего еще съемную квартиру на Водном. Затем родилась дочка. Очень похожая на папу, и оттого совсем некрасивая. Но Она жалела и любила её. Любила больше жизни. Она отдала дочери всю свою так и нерастраченную любовь, долгие годы копившуюся в Её мятущейся душе.

Новая беда приключилась как всегда нежданно-негаданно. Новый муж заболел раком. Оказалось, что у него семейная предрасположенность – его отец недавно умер именно от этого недуга. Она была в ярости. Ничто не могло сдержать поток Её ненависти: как смел ты, уродливая скотина, скрыть от меня этот факт, и зачать Моих детей, которые теперь тоже обречены? Он молча выслушал, снял с вешалки пальто и ушел, подавленный и сломленный. И вскоре умер. Она вновь осталась одна.

Ну что же, жизнь не стоит на месте, а Она слишком сильна духом, чтобы поддаваться ударам судьбы и впадать в уныние. Со временем у Неё появился молодой человек, на добрых пятнадцать лет моложе её самой, и как обычно влюбленный в Неё до беспамятства. Но Она уже взрослая, зрелая и рассудительная женщина, отнюдь не стремящаяся первого же попавшегося молодого самца хватать за уздечку, тащить его в ЗАГС, и селить в свой дом. Она пользуется молодым влюбленным рабом по своему усмотрению, позволяя тому временами наслаждаться её расположением, и, не стремясь изменять себя, по-прежнему остается Царицей.

Не в сети Профиль  


Заголовок сообщения: Re: Литературные опыты, истории, сценарии

СообщениеДобавлено: 05 июл 2018, 17:58

История сварщика Мухина. Аллегорическая и поучительная.

Сварщик Семен Мухин родился в захолустном городке Энске, был обычным посредственным парнем, не отличавшимся выдающимися способностями и талантами. По окончании восьмилетки Семен поступил в местный техникум, где и получил специальность сварщика третьего разряда, по которой проработал всю сознательную жизнь. Производственную практику проходил на местном машиностроительном заводе, где опытные мужи учили его премудростям электро и газосварки, тонкостям точечной и аргонно-дуговой технологий, крепления тонкостенных конструкций, подводной сварке, и прочим хитростям профессии.
Отслужив матросом на Северном флоте, Семен остался в Северодвинске и пошел работать на судостроительный завод, благо специальность у него была нужная, а руки золотые. Такие мастера нужны всегда и везде. Мухин отработал на заводе пару десятков лет, сваривал корпуса кораблей и подводных лодок, достиг вершин своего ремесла. Однако здоровье Семена в тяжелых северных условиях с возрастом начало давать сбои, и пришлось ему перебраться в более комфортный климат, поближе к югу. Там он успел поучаствовать в строительстве грандиозного моста, и нескольких менее грандиозных проектах. И вот, наконец, решил сварщик Семен закончить с интенсивной трудовой деятельностью, перебрался в Подмосковье, обзавелся дачным участком, и начал вести спокойный образ жизни добропорядочного гражданина, подрабатывая разовыми заказами – где-то оградку подварить, кому-то новые ворота изготовить. В местном автосервисе Мухину всегда были рады, когда нужна была тонкая профессиональная работа по сварке особо дорогого кузова какого-нибудь мерседеса.
В общем, все текло своим чередом, тихо-мирно, пока мировая паутина не протянула к дому сварщика свое липкое щупальце. И Семен погрузился в новый непознанный сказочный мир интернета. Мухин неожиданно обнаружил, что в мире имеется очень много сварщиков, есть даже форумы и чаты, где сварщики делятся своими мыслями, знаниями и опытом. Более того, оказалось, что в мире постоянно проводятся различные конкурсы и чемпионаты по сварному искусству, существуют многочисленные школы, академии и курсы сварки. То и дело из бывших дружественных республик, а также из дружественного Израиля, приезжают различные чудо-мастера со своими авторскими методиками сварки. Гуру-сварщики, носители китайских технологий, проповедуют сварку потоками энергий Чу и Щу, а также бамбуковыми сварными палочками. Один чудо-мастер придумал свое новое направление в сварочном искусстве, которое он назвал Бугуа-Сварка. И, наконец (о чудо!), оказалось, что есть даже такая наука – остеосварка, где мастера остеосварщики могут сваривать и паять детали одним только наложением рук и волевым усилием, используя и влияя на колебания кристаллических решеток, без помощи сварочного аппарата вообще.
Времени у Семена было в достатке, и, поняв, что в жизни таки он оказывается ничего о сварочном процессе толком-то и не знает, решил Мухин посвятить себя обучению новым сварочным технологиям. Для начала записался на трехдневный семинар к самому уважаемому в интернет-кругах сварочному гуру, по многочисленным просьбам жаждущих учеников снизошедшему до приезда в столицу. Заплатив приличную для рядового сварщика сумму за обучение, Мухин с замиранием сердца поехал на встречу с великими знаниями.
Занятия проходили в тесной каморке некоего частного автосервиса. Адептов нового учения набралось человек пятнадцать, и, учитывая августовскую жару, отсутствие окон и малейшего намека на вентиляцию, дышать, а уж тем более внимать новым знаниям, у Семена не было никакой возможности. Из обрывочных воспоминаний всплывали только пояснения Мастера, что для исправления поврежденной детали нужно проникнуть своим сознанием в её глубокие слои, и мысленно снять внутреннее напряжение материала. Еще он запомнил, что напряжения в материалах могут перемещаться, и выходить даже за пределы самой детали – их тоже надо устранять, иначе ремонт будет неполноценный и проблема вернется. Сварочный аппарат для этого, кстати, совершенно без надобности. В довершение гуру дал понять, что это его учение является основой для последующих более глубоких познаний этого метода.
Озадаченный Семен вернулся домой, попробовал пересмотреть видеозапись семинара, снова ничего не понял, и в конце концов бросил эту затею, решив, что он пока не достиг того уровня совершенства, чтобы осознать и постичь подобные высшие сущности.
Следующим шагом в обучении стал семинар весьма известного в узких кругах Учителя из славного города Красноярска. Стоимость обучения оказалась в несколько раз дороже предыдущего, однако гуру говорил в принципе правильные вещи, хоть и довольно невнятно, тихо и застенчиво. Правда выяснилось, что Семен знал о таких методиках сварки уже лет двадцать как, а еще знал, что авторство этих методик принадлежит одному французскому сварных дел мастеру, и найти их можно без труда в том же интернете совершенно бесплатно.
В одной известной столичной школе приспособленческой сварки регулярно давали мастер-классы различные мастера нетрадиционной сварки, но посмотрев видеоролики на ютубе, Семен осторожно решил для себя, что в большинстве случаев эти манипуляции не имеют отношения к сварочному искусству, а сами гуру даже и не пытаются относить себя к сварщикам, поясняя, что детали они склеивают благодаря совсем иным физическим, химическим, и даже космическим процессам.
Почесав затылок, решил Семен пойти поучиться мастерству у самого известного и уважаемого в узких сварных кругах гуру, которому принадлежит авторство бесчисленных методик сварки в том числе заряженной особым способом водой, специальными ножами, и даже нарисованными на бумаге знаками. Однако цена на трехдневные курсы этого Учителя оказалась больше годового заработка Мухина во времена его работы в Северодвинске. Что-то тут не так, подумал Семен, и выкинул из головы эту затею, благо остатки разума кричали ему визгливым внутренним голосом, что невозможно сварить детали с помощью заряженной воды, даже если эта вода заряжалась самим Аланом Чумаком.
Однажды, скуки ради, надумал сварщик Семен посетить чемпионат по сварочному искусству, организованный и проводимый неким центром подготовки и развития сварщиков. К удивлению Мухина, за участие в чемпионате нужно было заплатить вступительный взнос, и, поскольку Семен не очень-то рвался показать себя (справедливо полагая, что найдутся люди гораздо опытнее и искуснее его), он решил остаться простым зрителем предстоящего торжества. Конкурс состоял из трех разделов. В первом участникам предлагалось приварить электросваркой уголок к куску швеллера – самая распространенная операция, которую умеет производить любой начинающий сварщик. Во втором разделе участники должны выполнить любую сварку, или другую манипуляцию, произвольным способом. Ну и третий раздел предполагал зачистку швов классическими, авторскими, или любыми другими методами. Честно сказать, до третьей части Семен не досидел, поскольку первые две части заставили его пожалеть о потраченном времени. В первой части участвовали, по-видимому, начинающие сварщики, только что окончившие тот самый центр, поскольку все они проводили одни и те же манипуляции, причем достаточно коряво и непрофессионально. Вторая часть была поинтереснее, хотя также в большинстве своём не имела отношения к сварочному процессу. Один участник колотил деталь электродами по-отдельности и сразу всей связкой, другой пытался колотить деталь руками и ногами, третий вообще взялся за швеллер руками, и сидел так в течение получаса. Надо сказать, что некоторые действительно заваривали детали, но делали это так же, как и рабочие на заводе – ничего особенного Семен в их манипуляциях не заметил. Больше всего Мухина удивило судейство и оценка результатов конкурса. Оказалось, что главными критериями мастерства участников являлись их внешний вид, позы, красота исполнения и кривляния при этом, а вовсе не прочность выполненного сварного шва.
Семен так и не смог понять, почему сварочное дело может являться искусством и предметом конкурса, а сантехнические работы, к примеру, нет? Увидев как-то анонс в одной из групп на фейсбуке о проведении международного чемпионата по сварке, Семен не удержался, и спросил в комментариях – а знают ли кто-либо непосредственно в международье о проведении подобного соревнования? Ответил ему один из организаторов – профессор столичного института стали и сварки. Профессор, весьма признанный гуру в классической сварке, порекомендовал Семену заткнуться, коль скоро тот ничего не понимает, и не смыслит в искусстве сварных работ. А те кому надо знать, те, мол, знают.

Продолжение следует…

Не в сети Профиль  


Заголовок сообщения: Re: Литературные опыты форумчан

СообщениеДобавлено: 27 май 2024, 18:47

Попробую оживить тему...

Во имя красоты!

— Игорь, ну сколько можно? Клиент уже ждет.
— Ему пофигу — оно под наркозом… Начальство меня не искало?
— Расслабься, не было начальства. Ладно… Показатели в норме, объект готов. Поехали?
-Поехали. Первая карта — загрузка!
Клавдия Ивановна раздраженно дернулась, пытаясь отвоевать еще сантиметр жизненного пространства… Бесполезно.
Сосед слева — накачанный юноша в черной коже — не проснулся; а сдвинуть его в сторону у Клавдии сил не хватало. Алюминиевый поручень с другой стороны также двигаться не собирался. Нет, ну что за дела! И кожанка это типа так воняет краской…
Черт ее дернул сесть именно в этот вагон!
В столь поздний час электрички метро практически не бывают заполнены до отказа — но тем не менее, Клавдии Ивановне досталось практически единственное свободное место на длинной вагонной скамье. Нет, конечно можно было встать и прислониться к дверям — но уступать место в жизни наглой современной молодежи дама не собиралась.
Решительно дернув плечами — с тем же самым эффектом — Клавдия попыталась достать из сумочки томик Донцовой. Девушка напротив, наблюдавшая ее страдания, улыбнулась — с явным оттенком презрения.
Клавдия ответила ей яростным взглядом. Хорошо ей — с такой талией без труда втиснешься куда угодно… и молодые балбесы, небось место уступают.
Нет бы проявить уважение к женщине средних лет… так сказать, с фигурой, соответствующей возрасту…
— Док, начало уровня.
— Все под контролем, Игорек…
Темнота обрушилась внезапно. Это не было тем мягким миганием, когда поезд въезжает на станцию — нет, электричество отключилось полностью. Клавдия раздраженно вздохнула — да что, в конце концов, тут творится…
И в этот момент состав ударило.
Точнее говоря, это он сам ударился в неизвестное препятствие — но пассажирам было уже не до подробностей. Клавдию Ивановну швырнуло на соседа, и протащив по нему, бросило об пол (сверху послышались сонные матюги), чувствительно приложив к двери в торце вагона. Поезд извивался, словно червяк — вокруг гремело, железо скрежетало о бетон, пассажиров швыряло по вагону, будто в гигантской бетономешалке…
Потом ее затылок соприкоснулся с чем-то твердым — и наступила тишина.
Первое, что Клавдия Ивановна ощутила, придя в себя — свет. Нет, освещения в самом вагоне по-прежнему не было — но сквозь окна пробивался тусклый свет ламп, укрепленных на стенах тоннеля.
Вот только отчего-то свет все равно шел сверху, а не сбоку, как полагается.
Клавдия подняла голову (в затылок ударила тупая боль). Неужели? Да, так и есть: вагон лежал, почти полностью повернувшись набок.
И вокруг не было ни души.
Надо связаться с машинистом — это пришло в голову первым. Небольшое устройство, укрепленное на стене вагона… вот оно, совсем рядом. Так, нажать кнопку и ждать ответа, все по инструкции… Безрезультатно. Динамик молчал, не обращая внимания на все призывы и мольбы.
Неужели придется выбираться отсюда самой? Нет, лучше оставаться здесь и дождаться спасателей… обязательно должны появиться спасатели!
— Блин. Дитя цивилизации… Нужно было включать пожар.
— Проблемы, Игорек?
— Объект не хочет покидать карту и отправляться работать… Ничего, сейчас мы ее взбодрим.
Клавдия Ивановна еще раз надавила кнопку связи — на этот раз обратив внимание на то, что устройство было влажным и странно липким. Удивившись, женщина поднесла руку к лицу… лампы тоннеля светили тускло, но даже этот слабый свет позволил увидеть, что ее рука покрыта ярко-красной жидкостью.
О Господи…
Впереди, за стеклом соседнего вагона, что-то шевелилось. Вот мелькнули темные, расплывчатые тени… что-то изогнулось, будто там разворачивали гигантский пожарный рукав…
Дверь тамбура, отделяющего ее вагон от соседнего, вздрогнула. Клавдия всмотрелась — и увидела, как прозрачной поверхности коснулся змеиный хвост. Вздрогнул, изогнулся, дрожа… вот появился еще один… нет, это несомненно были щупальца…
Женщина рванулась вверх, к открытым вагонным дверям. Нужно выбраться отсюда и удирать — скорее!
— Для начала — немного силовой тренировки…
— Да ты юморист. Думаешь, с таким весом она подтянулась бы на руках?
— С таким весом она пришла к нам. В конце концов, это виртуальность….
…Протиснуться между вагоном и сводом тоннеля оказалось неожиданно просто. Она схватилась за торчащую из бетона скобу, подтянулась ко второй… если проклятая железка не выдержит, ей предстоит рухнуть вниз, вдоль вагона, вполне возможно — переломав ноги… Внизу сухо щелкнула дверь тамбура.
Клавдия Ивановна собралась с силами и потянулась к следующей скобе…
— Так, немного растяжки… Док, что с пульсом?
— В норме. Боец, однако! Спецподготовка на коммунальных кухнях. Игорь, ты не представляешь, что за мутанты там обитали … Так, что дальше?
— Бег. Просто бег.
Нужно идти вперед…
В воздухе витает тяжелый, сырой запах: гнилая вода, крошащийся бетон, плесень… Шаг вперед — под ногами противно хлюпает, влажный бетонный пол покрыт тускло сияющими лужами. Лампы укреплены в потолке через каждые двадцать шагов — слабенькие, желтые; электрический свет едва пробивается сквозь грязное стекло плафонов.
Клавдия оборачивается. Издали доносится звук — слабый, едва различимый. Словно бы кто-то открыл ржавую металлическую дверь. Но — ведь там не было двери.
Не было двери? Как же она попала сюда? Ах, да, шахта, по которой она спустилась из тоннеля… Вертикальный бетонный колодец, влажная и ржавая лестница из толстых арматурных прутьев… Прикосновение к рыжему, крошащемуся от времени железу покрыло царапинами ее руки и превратило строгое темное платье в грязную тряпку. Мышцы рук тупо ныли. Господи, на кого она сейчас похожа!
Что она делает здесь… Стоп. Не думать. Надо идти.
— Первый уровень — все. Доктор, как самочувствие объекта?
— Пульс и дыхание в норме. Давление… в пределах допустимого. Впрочем, я не рекомендовал бы чрезмерный стресс… Показатели крови в норме..
— ОК. Второй уровень — загрузка!
Бежать.
Со всех ног, не обращая внимания на летящие из-под ног вонючие брызги, на боль в ногах, на жестокие прикосновения стен. Поверхность бетона влажная, обманчиво гладкая — но коснись ее обнаженным плечом или локтем, и сразу поймешь, что это не так.
Скорее!
Лампы мелькают над головой. В тех местах, где освещение погасло, образуются глубокие тени, и Клавдия каждый раз замирает, пробегая такие места: повредить ногу, зацепив случайную железку или угодив в яму — смертельно.
Коридор внезапно разветвляется — обе дороги совершенно одинаковы. Остановившись на секунду и замерев, женщина ощущает легкое дуновение ветра, доносящееся из правого ответвления. Туда!
Ноги постепенно наливаются тяжестью; Клавдии Ивановне кажется, что мышцы вот-вот порвутся, не выдержав непривычной нагрузки. Горят легкие, и каждый вдох дается всетяжелее. Ей не выдержать так долго… надо остановиться… надо чуть-чуть отдохнуть….
— Игорек, сердцебиение зашкаливает.
— Еще бы. Жрать надо меньше… Ладно, хватит с нее бега. Даю последний этап…
— Не гони лошадей.
— Ладно, уговорили. Передышка… Сейчас я ее малость развлеку.
Клавдия обессилено опускается на бетонный выступ. Поверхность камня отвратительно холодная, и в другое время она бы всерьез обеспокоилась последствиями — но сейчас Клавдии Ивановне все равно. Сердце по-прежнему стучит, и легкие будто заполнены жидким огнем.
Глубокий вдох. Темные пятна перед глазами… только не обморок! Клавдия Ивановна принимается тереть уши, вспомнив, что это может помочь. И вправду, мельтешение постепенно исчезает… но что это?
Женщина вглядывается в серую стену напротив. Показалось — или действительно в пыли проступают смутные контуры?
Она медленно поднимается (мышцы бедер тут же отвечают сумасшедшей болью) и делает осторожный шаг вперед. Добраться до стены мешает переплетение грязных кабелей; содрогаясь от отвращения, Клавдия Ивановна приподнимает обросшие пылью резиновые жгуты и подходит к стене вплотную. Ей повезло — ближайший светильник располагается как раз напротив. Что это — рисунок?
Нет, поверхность стены неровная… скорее, вырезанный в бетоне человеческий силуэт. Вот голова, руки… растопыренные пальцы, словно бы впивающиеся в стену в последнем, отчаянном усилии… копна длинных, растрепанных волос… Клавдия протягивает руку, касается стены — и пыль потоками струится вниз, открывая изображение во всех деталях. Перед ней женщина: молодая, и — как мгновенно замечает Клавдия Ивановна — намного более стройная, чем она сама. Кто мог оставить здесь этот рисунок, зачем? Линии плавные, гладкие, без единого скола — так, словно бы рельеф был выполнен на еще незастывшем цементе…
Не утерпев, Клавдия касается рукой лица незнакомки. Сыпется пыль… вместо шершавого бетона ее пальцы ощущают гладкую человеческую кожу. Только холодную, очень холодную.
Клавдия резко отдергивает руку — и это движение словно бы пробуждает странное изображение к жизни. Цементная пыль взлетает облаком, осыпаясь с волос… заключенная в бетон фигура вздрагивает, силясь вырваться, пальцы царапают камень…
На какой-то миг Клавдия Ивановна замирает, не в силах пошевелится, и может лишь наблюдать. Голова девушки шевелится, наклоняется вперед… вот черты ее лица заостряются, словно бы в напряженной гримасе, и пергаментно-бледная кожа лопается, обнажая кости…
Оглушительно взвизгнув, Клавдия бросается бежать.
— Игорь! Это, по-твоему, развлечение?
— Нет, док. Это настройка на последний этап..
— Что там, растяжка?
— Нет, растяжка была в начале…
Коллектор внезапно заканчивается. Дверной проем, проржавевшая металлическая дверь прислонена к стене, дальше — ступени вверх… Дуновение свежего воздуха.
Обезумевшая от страха Клавдия Ивановна пулей вылетает из дверного проема — и оказывается на широкой платформе.
Станция метро. Просто станция метро, самая обычная. Неужели она выбралась?
Клавдия обессилено опускается на скамью, проводит по ней пальцами. Мрамор чист и чуть влажен — его явно протирали, и совсем недавно. Здесь бывают люди… Тишина вокруг… ну да, сейчас ночь. Сколько она уже скитается в подземелье? Тусклые цифры на табло: 05: 30.
О Господи…
Станция вот-вот откроется. Спасена!!!
Скорее, к эскалатору…
— Чуть-чуть боевых искусств напоследок.
Люк в полу со звоном распахнулся — и оттуда упруго метнулась темная, блестящая фигура.
Женщина!
Нет, скорее — девушка. Перед ней была молодая девушка, одетая в странный, похожий на чешую костюм. Блестящая ткань плавно обтекала стройную, гибкую фигуру; лицо… даэто же та самая девчонка из вагона! Девушка-ящерица смерила жертву взглядом — и презрительно усмехнулась.
Ну все, хватит!
Клавдия Ивановна сорвала с плеча сумку, даже не удивившись, что этот предмет все еще при ней — и раскручивая оружие над головой, с визгом бросилась в атаку…
— Док, все. Game over.
— Ну и отлично… а то давление скачет. Игорь, твой креативчик — бот в образе девушки?
— А то! Между прочим, сработало — ни на какое страшилище наш объект бы так не среагировал. Видели, какая ярость?
— Вот-вот… В следующий советуйся, хорошо? Ладно… Алло, автоклавная? Процедура окончена, выгружайте объект!
— Клавдия Ивановна, как вы себя чувствуете?
— Ох…
— Все хорошо, да? Голова не болит?
— Ох…
— Клавдия Ивановна, мы хотим обрадовать вас! Ваш темп снижения веса превысил запланированные на целых пять процентов — и сейчас вы находитесь на отметке в сто двадцать килограмм!
— Ой! Уже?
-И потому наша фирма делает вам подарок. Следующее посещение вы получаете в подарок, иначе говоря — совершенно бесплатно! А теперь — переходим к водным процедурам…

Не в сети Профиль  


Заголовок сообщения: Re: Литературные опыты форумчан

СообщениеДобавлено: 27 май 2024, 18:49

И еще немного...

Наркоман

Он запрыгнул в уже закрывающиеся двери в самый последний момент и даже не сразу понял, насколько ему повезло. Удивился мимоходом — середина дня, а места в салоне заняты лишь наполовину… И лишь усевшись в мягкие кожаные объятия сиденья, привычно надев маску усталого разочарования — "ну совершенно нечего смотреть, когда же это кончится!" — поднял глаза к потолку, и…
Экран телевизора не работал!
Ему посчастливилось попасть именно в вагон "Транс-Ком". Той самой, злосчастной "Транс-Ком", кто не в курсе — смотрите новости: какой позор для города, как это можно терпеть, и т. д., и т. п… Похоже, даже полностью бесплатный проезд не спасет бедняжку от заслуженной кары. В самом деле, какой нормальный горожанин сядет в трамвай, где вышла из строя телесеть!
Пассажир с облегчением расстегнул клапан сумки, доставая заветный предмет.
В обыкновенном вагоне это требовало бы целого ритуала, уже ставшего привычным. Войти походкой смертельно усталого человека, развалиться в кресле, уставиться взглядом в экран… еще лучше — сперва достать переносной видик, понажимать клавиши, потрясти, изображая досаду… кто догадается, что игрушка испорчена давно и безнадежно. И лишь потом, помаявшись, нерешительно достать ЭТО. Повертеться по сторонам — не смотрит ли кто чересчур внимательно… конечно, соседи тут же уставятся. Но, увидевнадпись (нарочно — крупными буквами), а так же страдальчески-стыдливую гримасу, будут снисходительнее. В самом деле, только ленивый не ругает "Транс-Тв", заполонившее экран дешевыми мыльными операми, а человека, видать, нагрузили делами на работе, вот и приходится…
Теперь же можно не притворяться. Вагон практически пуст, лишь впереди расселся сильно "принявший" мужик, по виду — явный работяга; да еще на переднем сиденье девушка… В наряде столь маргинальном, что даже странно видеть бедняжку в общественном транспорте. Подобный прикид более уместен где-нибудь в темном переулке, среди полуразрушенных домов, где в развалинах ютятся уличные банды.
Устроившись поудобнее, человек погрузился в запретное наслаждение.
Вагон двигался ровно, почти не качаясь — спасибо городским властям, проложили линию как следует. Мимо проплывали дома-новостройки, выстроенные по всем правилам современного искусства: ровные, ничем не отличающиеся друг от друга белые прямоугольники, с рядами одинаковых квадратных окон.
Затем на короткое время вид за окном сменился… Маршрут был проложен еще в незапамятные времена, когда в некоторых местах, ныне безнадежно превратившихся в трущобы, еще жили приличные люди.
"Запомнить номер маршрута. Пожалуй, он безопаснее".
Для таких отщепенцев, как он, конечно…
Ему казалось, что девушка выйдет где-то здесь; таким, как она, здесь самое место. Но незнакомка продолжала сидеть, даже тогда, когда миновав район трущоб, вагон вновьвышел в места обитания приличных людей… Человек с облегчением подумал, что он все же не самый грешный человек на этой земле. Он хотя бы понимает всю низость своей привычки, стыдится ее… а вот подобным девчонкам понятие стыда, наверное, и вовсе незнакомо.
Впрочем, миг раскаяния был короток. Человек опустил глаза — и вновь погрузился в мир волшебных, запретных ощущений.

…Последний разговор с врачом был коротким. Глеб Ефимович, сохраняя свою обычную мягкую манеру общения, тем не менее сообщил вещи далеко не приятные — и был, по сути, совершенно прав. " Витюша, вы же сами понимаете, обществу не безразлична жизнь одного из его граждан… тем более таких перспективных граждан, как вы… Ваше увлечение давно уже перешло размеры вредной привычки, превратившись в пагубное пристрастие. И мы не можем, не имеем права спокойно глядеть, как вы погружаетесь в пучину наркомании…". Все правильно, и доктор прав…
Он совершил еще одну попытку — отчаянную, почти безнадежную. И продержался целую неделю. Ходил кругами вокруг шкафчика, в котором лежало ЭТО, вертелся по ночам, одолеваемый желанием встать и открыть замок. Как глупо, что врачебная служба не имеет права попросту взять и выбросить эту дрянь на помойку, он же никогда не решится сам… нет, не выбросить. Через десять минут он выскочит из дома и станет рыться в мусорном контейнере… Сжечь без остатка. До последнего клочка.
Кто там сказал, что ЭТО не горит?
"К сожалению, единственное, что разрешает закон по отношению к свободному гражданину — установка следящих камер. Вы же понимаете, Виктор… "
Он понимал: теперь все будет проще. Когда объектив зафиксирует в его руках запретный предмет, на центральный пульт "Скорой" пойдет сигнал — и через десять минут в его квартиру постучат. И тогда не миновать ЛТП. Может, это было бы и к лучшему?

Делать ЭТО на улице — невозможно.
В тусовке ходили легенды о людях, ухитрявшихся предаваться удовольствию прямо во время ходьбы, но таких были единицы. Обычному торчку надо остановиться, сосредоточиться… через пять минут кто-то из прохожих вызовет наряд милиции, сообщив о нарушителе приличий. Прошли те времена, когда любители порока могли безнаказанно собираться в особых домах, и никто и слова бы не посмел сказать…
Но он нашел выход.
Общественный транспорт.
В короткой поездке людям нечем себя занять. А передачи "Транс-ТВ" — по правде говоря, редкостная гадость, это признается даже прессой. Что остается бедному пассажиру? Прежние невинные удовольствия, вроде "тетриса" или "кубика Рубика", попали под статью гораздо раньше. Кроме того, есть на свете бедняги, заваленные работой настолько, что вынуждены заниматься ею даже по дороге домой. Конечно, название легко выдаст, но он придумал еще кое-что.
Заменить упаковку — вот что было поистине гениально! Эх, будь он похож, скажем, на студента, все было бы совсем просто — но годы, годы…

Чем, интересно, занята эта девчонка впереди? Может быть, тоже… нет. Виктор понял, что ошибся. Пассажирка держала на коленях портативный плеер, и судя по изображению,предавалась абсолютно законному удовольствию.
Он вспомнил свой первый визит к наркологу. Тогда он пришел — вернее его привели — в состоянии уже столь неадекватном, что даже пытался спорить с врачом, доказывая "естественность" своего пристрастия. Особенно веским ему казался такой аргумент: ведь просмотр телефильмов не относится к виртуальным наркотикам? Почему же тогда… Глеб Ефимович разбил его шаткие построения быстро и профессионально. Телефильм, сказал он, имеет совершенно четкий сюжет, точно прорисованную внешность героев, четко определенное место действия — и все это предохраняет личность от соскальзывания в опасные фантазии. Есть, конечно, личности изначально предрасположенные, для которых и это — чрезмерный соблазн, но все же не стоит возводить исключение в ранг правила, ведь так?
Он заметил, что вагон идет по совершенно незнакомому району города: если выйти здесь, то добираться домой придется долго. Пока выйдешь к станции метро… Кстати, в метро подобный номер не пройдет… Года три назад подземка была объявлена зоной, свободной от наркотиков, и с тех пор их служба безопасности работает на совесть. При малейшем подозрении — задержание. Понятно, чем это кончается.
Экран телевизора по-прежнему был темен и пуст. Будь что будет, куда-нибудь да вывезет.
Когда еще выпадет такой удачный случай?

Проклятое свойство этой дряни: отнимать ощущение времени. А иногда — и пространства. Впрочем, если товар некачественный — можно попросту отрубиться… его приятель засыпался именно так. Забрался в тихую парадную, устроился на подоконнике — и заснул, как ребенок. Взяли тепленьким, с лежащим на коленях раскрытым вещдоком…
Виктор резко вскинулся, словно от толчка. Где он? Ах, да, вагон… но почему так шумно?
"… Руководство телекомпании "Транс-ТВ" приносит свои глубочайшие извинения за допущенный перерыв в вещании. По словам источника, фамилию и должность которого мы нехотели бы раскрывать, авария ретранслятора произошла не в результате обычной халатности, как считалось ранее, а явилась результатом заранее спланированного акта саботажа. Подозреваются…"
Он бросил взгляд на часы… стоят. Забыл завести утром. Вагон давно наполнился людьми…. сколько он уже сидит здесь? Час, полтора? Сидит, ничего не замечая вокруг…. Человек, не обращающий внимания на экран, смотрится словно белая ворона в стае черных! Виктору показалось, что на него смотрят все пассажиры сразу. Надо немедленно убираться.
— Нет, вы только поглядите на него! — громко сказала сидящая напротив старуха. — Хоть бы людей постыдился!
— Ага, постыдится он, как же… — голос с интонацией завзятого склочника. — Во — очки надел, выпендривается!
Пожилой мужчина через одно кресло от него воинственно топорщил бородку. Так, его заметили. Это плохо, но пока не страшно… Немедленно на выход — и спокойно, быстро, не суетясь. Словно бы речь идет не о нем, а он — всего лишь нормальный человек, которому пришла пора выходить… Иначе вагоновожатый может позвонить, и на остановке его встретит служба безопасности. А то и вовсе притормозит вагон около ближайшего отделения милиции. Виктор почувствовал, как мелко дрожат колени. Спокойно, только спокойно… он протиснулся мимо толстяка в длинном зеленом плаще, встал у самой двери…
— Да что вы к человеку пристали? Вам что, больше всех нужно, что ли?
Он понял, что погиб — однозначно и бесповоротно. Малолетняя поганка захлопнула свой плеер и решительно протискивалась на помощь.
— Гляди, еще одна…. Э, да они одного поля ягоды!
Господи, идиотка…
— А вырядилась-то как!
И как только ее не увидели раньше? Впрочем, человек на переднем сиденье не так заметен. Будь она в центре салона… длинная юбка, свитер, закрывающий руки до кистей, свободный, нарочно скрывающий очертания фигуры. Ох… на фоне женщин, одетых в обычные мини и шорты, девчонка выглядела настолько соблазнительно, что Виктор несмотря на злость, не в силах был отвести взгляда. Хоть бы прическу сделала, как у всех… но малолетней потаскухе этого оказалось мало, и ее длинные густые волосы были заплетены в косу. Издевательски уложенную вокруг головы.
Зрелище было настолько шокирующим, что пассажиры на миг замолчали. Но потом… разом заговорил уже весь салон.
— Паскудница! Да в таком виде… куда только мать смотрит! Да как такое возможно!
— Вот в наше время так не ходи-и-ли… — снова вступил в разговор склочный дед в старой-престарой косухе, украшенной ржавыми заклепками. В фигурных прорехах джинсов виднелась дряблая коричневая кожа; серьга в ухе мелко тряслась.
— В наше время стыд име-е-ли…
— Да что ж это делается! Милиция!!!
Оставался последний шанс. Все же не зря он так долго подбирал упаковку: никто и не подумает, что под этим скрывается "вирт"…
— Граждане, да что вы, в самом деле? Ну посмотрите же сами — он поднял то, что держал в руках, показывая надпись.
— Начальник замучил, да вы еще…
Вагон уже подходил к спасительной остановке. Виктору еще никогда не было так страшно. Если удастся спастись — все, к чертовой матери брошу. Никогда больше. Все…
— Это ты своей подружке скажи, — раздался за спиной холодный, уверенный голос. — Служба Здоровья, внештатный инспектор Сидоров. Ну-ка, дай сюда…
Он быстро осмотрел находку — и торжествующе расхохотался.
— А изобретательный торчок нынче пошел… — он крепко ухватил Виктора за рукав куртки.
— Пройдемте, гражданин!
— А что там? — из-за плеча внештатника высунулась баба лет пятидесяти, одетая нарочито по-старушечьи — в лиловый топик и короткие красные шорты.
— Вот, смотрите, граждане! — внештатник поднял над головой добычу.
— Вот хитрец! На обложке — "Техническая эксплуатация котлоагрегата ДКВР". А внутрь погляди? Смотрите, чтоб не говорили, будто мы просто так людей хватаем!
Виктор проклял свою глупость. Надо было вырвать и это… но рука не поднялась. Дурак…
Под фальшивой обложкой чернели крупные буквы: "Сергей Лукьяненко. Рыцари сорока островов. Фантастический роман. "
— Да как вас земля носит, наркоманов проклятых!
Инспектор повернулся к девчонке:
— Ну-ка, покажь, что там у тебя… — он коротко осмотрел плеер, и не найдя ничего запрещенного, махнул рукой.
— Пошла отсюда! И смотри, будешь вот так шляться — тоже докатишься… А с тобой, приятель, мы сейчас прогуляемся до районного диспансера.

Лена быстро шла, стараясь унять нервную дрожь. Вывернулась, все-таки вывернулась! Когда этот тип с ментовскими глазами начал присматриваться к экрану бук-ридера, ей уже показалось — все, попала. Старик говорил, что такие игрушки пока неизвестны наркологической службе, но все когда-нибудь становится явным… Положим, одного не вмеру любопытного штемпа она свалила бы и без ножа, но вот пробиться потом к выходу — вряд ли. Задавят массой.
Пришлось пожертвовать этим типом. Как он смотрел на нее…
Девушка на миг ощутила укол совести, но быстро успокоила себя. Нет ничего хуже, чем такой вот книжник-чистюля, пытающийся быть как все. Был бы нормальным парнем — вступил бы в банду… Да хотя бы к ним, "буквоедам".
Читатели должны держаться друг друга, иначе не выжить. Таков закон улицы.
А все-таки классная это вещь — ее ридер! Если смотреть сбоку, на экране идет обычный фильм; и только если взглянуть под определенным углом, увидишь скрытый текст. Старик у них молодец.
Мать рассказывала — сначала взялись за компьютерных фанатов-геймеров. Нагрузка на психику, склонность к излишнему фантазированию, вред для глаз… типичная разрушительная привычка. Так появился термин "виртуальный наркотик".
Потом попали под раздачу церковники. Молитвы, понимаете ли, опять же вредные фантазии… Впрочем, эти ушли в подполье легко, им не привыкать.
Ну а затем настала очередь тех, кто читает книги. Не все, понятно. К примеру, "Руководство по разведению кактусов" никакого вреда не содержит. Но вот всякие там "фэнтэзи" да "киберпанки" — убрать! Безжалостно.
Кажется, стиль "капреализм" держался на плаву дольше всех, но однажды настал и его черед.
…Теперь придется добираться пешком, а посланец "меломанов" не станет ждать. Музыка — любая — пока еще вне поля зрения Службы Здоровья, но меломаны из группировки "классиков" решили обзавестись нужными связями заранее. И правильно.
Лена ускорила шаги.

Виктор облегченно вздохнул. Хватит. В конце концов, принудительное лечение и вправду помогает… нет больше сил притворяться, таскать с собой книги с переклеенной обложкой… Хватит. Надо становиться нормальным человеком, пока это еще возможно.
Он повернулся в сторону, откуда еще доносилось цоканье каблучков и злобно крикнул:
— Хоть бы волосы распустила… шлюха!

Не в сети Профиль  


Заголовок сообщения: Re: Литературные опыты форумчан

СообщениеДобавлено: 27 май 2024, 18:56

И напоследок...






Хорошие девочки не ходят в подвалы

За окном слышался тихий, тоскливый вой. Чьи-то острые когти нерешительно скреблись в тонкую дощатую стенку сарая; от этого звука холодело внутри и мелко дрожали пальцы. Вельда чувствовала, что еще немного, и она начнет трястись всем телом. А то и вовсе — вскочит, закричит и бросится куда глаза глядят, от этих ужасных звуков, от этой ужасной темноты…
Короче, вечер удался.
— И вот тогда глупая девочка не послушалась своей бабушки и решила спуститься в подвал. Она совсем забыла то, что говорили ей взрослые: никогда, ни в коем случае не ходи в подвал одна!
Голос Джима звучал нарочито глухо, как-то замогильно.
— А все оттого, что дуреха не верила в Них. И вот она пошла вниз, по черным-черным ступеням, держась рукой за черные-черные перила, а вдобавок они были все покрыты здоровенными кровавыми пятнами…
— Слышь, Джимми! — раздался откуда-то из угла недовольный голос, — а чего она вообще поперлась в подвал, если совсем не верила в Них?
Это конечно же был Фил, по прозвищу Умный Кролик. По жизни неплохой парень, никогда не отказывающий, если надо сдуть домашнее задание — но временами до отвращения въедливый. Именно тогда, когда это никому не нужно.
Понятное дело, Джим не выдержал и взъярился. Рассердился всерьез, не по-детски, как бывает, если ни с того, ни с сего задеть правильного пацана.
— Слышь ты, Кроль очкастый! — набычился он, — ты сидел бы себе да слушал, когда люди говорят. А если не хочешь слушать — то шел бы себе домой, к мамочке с папочкой, и пусть они тебе протрут очечки, и уложат спать в кроватку!
Произнося эту необычно длинную тираду, Джимми все ближе подбирался к Филу. Вельда подумала, что знаменитым очкам Умного Кролика, пожалуй, грозит серьезная опасность… и что драчун и враль Джим на этот раз прав. На все сто прав. Нечего портить дурацкими вопросами хорошую страшилку, а то настроение пропадет насовсем.
По доскам сарая по-прежнему скребли невидимые лапы, но теперь ей все труднее было забыть о том, что это лишь кривые ветки старой ивы. А жуткое завывание — просто ветер, да и не такое уж оно жуткое… если подумать, ничего особенного. И вообще, в сарае стало холодно.
Джим тем временем подкрался к Филу на дистанцию атаки и примеривался, оживленно поводя сжатыми кулаками. Очки на Кроличьем носу маняще блестели, словно донося украдкой о беззащитности хозяина; и бедолага Джим, конечно же, попался. Как и многие до него. Подошел слишком близко. Грубый, хоть и хорошо начищенный ботинок Кролика с глухим стуком ударил Джима под коленку — а в следующий миг Умный Кролик впился в обидчика, словно клещ. Его знаменитые окуляры скатились в солому, но это уже не имело никакого значения; на дистанции клинча Кролик видел превосходно.
Вельда тихо поднялась и выскользнула за дверь.
Окна ее домика светились вдали, притягивая взгляд и маня, немного похожие на болотные огоньки. Черно-синее небо обрисовывало ровную линию горизонта — лишь справа, словно могильный курган, возвышался купол Черного Айвена.
Раздражение постепенно улетучилось — в конце концов, что взять с этих мальчишек? Ежики, не умеющие вовремя убирать острые иголки… Вельда еще не вошла в тот возраст, когда зрелище дерущихся парней вызывает затаенный восторг, и потому размышляла об этом с величавой женской мудростью. Ветер на удивление быстро утих, сухая осенняя трава легко шуршала под ногами. Мама, конечно же, навязала ей маленький фонарь — но зажигать фитиль не было никакой нужды. Земля здесь ровная, не споткнешься… сейчас мама, наверное, уже приготовила ужин, может быть, даже ее любимый пирог с курятиной, а папа все сидит в своей комнате на втором этаже, и из-за двери доносится звонкое щелканье клавиш…
А вот фонарь у крыльца мигал, и это было плохо.
Проводка в доме пока что работала, и лампы — почти все! — обычно светились ровным белым светом. Вельда привыкла к тому, что оставшаяся в доме техника трудится почтибез сбоев и гордилась этим — не каждая семья в городе могла похвастаться подобным везением. Спасибо прежним хозяевам, решившим поставить свое жилище далеко за городской чертой — однажды сказала мама; электромагнитная атака, превратившая большую часть городских машин в бесполезное железо, задела их лишь краем. Качал воду спрятанный в подвале насос, работал электрогенератор, и даже — о чудо! — жужжала в кухне стиральная машина…
Лампа мигала. Неужели — она умирает от старости? Техника, рассчитанная на многие годы, почти бессмертная, как умели делать до войны… Вельда ощутила, как в душе ворохнулась смутная тревога.
И тогда она услышала звук. Гулкий, металлический — словно бы кто-то задел большую бочку для дождевой воды, что стояла около дома. До крыльца оставалось шагов сто, небольше — и девочке показалось, что возле него мелькнула какая-то тень. Тоби?
Она негромко свистнула, подзывая собаку, но ответа не было. Да и вряд ли это мог быть Тоби…
Ни одна собака, даже самая крупная, даже громадный и редкий в их краях "русский сторож" (доставшийся папе, между прочим, за жуткие деньги), не отбрасывает ТАКУЮ тень. Движущееся у крыльца существо, насколько можно было понять по контуру тени, напоминало… вот именно, ту самую бочку с помятыми жестяными боками, вросшую в землю и покрытую кое-где ржавчиной. Вельда остановилась, прислушиваясь: что-то лязгнуло, стукнуло, кажется покатились поленья под навесом, запасенные на случай холодной ночи,заскрипели ступеньки… Девочка замерла, будто крошечный мышонок, что завернул, ничего не подозревая, за угол своей уютной норки — и натолкнулся на холодный, немигающий змеиный взгляд.
Внезапно громко залаял Тоби — как-то странно визгливо, с подвыванием. Вельда позвала — и пес метнулся к девочке: они никогда не сажали умного зверя на цепь, зная, что тот не тронет никого из своих. А незнакомым ночью возле дома делать нечего… Тоби ткнулся лбом ей в бедро, прижался, и она ощутила, как дрожит мощное мускулистое тело.
— Тоби, маленький, что с тобой?
Пес виновато взглянул снизу вверх — но как всегда, ничего не ответил. Взяв собаку за широкий ошейник, Вельда направилась к крыльцу. Лаз в подвал чернел совсем рядом— мама частенько упрекала папу за "редкую безответственность" и за "потрясающую лень": папа никак не мог найти время и закрыть ход хоть каким-то подобием люка, чтобыкто-нибудь ненароком не скатился вниз. Впрочем, в их семье не было принято напиваться так, чтобы не различить ступенек, ведущих вниз, от ступенек, поднимающихся вверх…
Прикосновение к теплой собачьей шерсти успокоило девочку. Да и пес, оказавшись рядом с человеком, хотя бы и маленьким, постепенно успокоился и перестал дрожать. Страшной тени уже не было видно; девочка решительно тряхнула волосами — вот что бывает, когда наслушаешься страшных историй — и поставила ногу на первую ступеньку.
Трусиха несчастная. Конечно, это всего лишь Тоби. Сослепу врезался в ту самую бочку, а потом задел поленницу. И, конечно, побежал жаловаться маленькой хозяйке…
Вот только мелкая дрожь, только что сотрясавшая клыкастого зверя, не вписывалась в это успокаивающее объяснение.
Вельда запретила себе думать об этом.
И все же, ее взгляд поневоле коснулся спуска в подвал, теперь казавшегося черным провалом в неведомый мир. Собственно говоря, она не была там ни разу — зачем, если автоматика дома работает, как часы? И мама не была; а бывал ли внизу папа, она не знает. А что собственно говоря, мешает ей спуститься туда прямо сейчас?
Вот возьмет и спустится по этим старым, покрытым мхом ступеням!
Девочка уже сделала целых три шага вниз, когда в ее воображении вдруг возникла картина: со скрипом открывается подвальная дверь. Щупальце — суставчатое, ржавое, мерзко скрежещущее по камню; с шипением ползет наружу, обвивает ей ноги… и тянет, тянет туда, где уже слышится дребезжащее урчание стальных шестерней. И…
… ОНА СОВСЕМ ЗАБЫЛА, ЧТО ГОВОРИЛА ЕЙ БАБУШКА — НИКОГДА, НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ХОДИТЬ В ПОДВАЛ ОДНОЙ… ГЛУПАЯ ДЕВОЧКА…
Вельда опрометью бросилась вверх по ступенькам.
Они молча сидели на широкой, нагретой солнцем скамейке возле школьной ограды. Солнце было уже по-осеннему неярким, но еще теплым — и хотелось лишь сидеть, подставив лицо ласковым лучам. Но еще не появилась на свете та сила, что заставит женщину, даже совсем юную, замолчать надолго.
— Фил завтра поедет в Роуд-Крик. С отцом, — медленно, с усилием произнесла Мардж. Помолчала и закончила: — За новыми очками.
— А старые? — так же нехотя откликнулась Вельда.
— Вдребезги. Кроличий папа в ярости. Отправился к Джиму домой.
— И что?
— Отец Джима разорался. У сыночка нос на сторону — Кроль его лбом приложил…. А Кролик-старший сказал, что тот может идти хоть прямиком к шерифу, и все равно никаких денег ему не видать. Как своих ушей.
Подруги хихикнули. Вельда поерзала, устраиваясь поудобнее. Она бы, наверное, не вспомнила об ЭТОМ… солнышко светило так ярко, и так успокаивающе шелестели вокруг желтые кроны деревьев, и даже старое деревянное здание школы казалось, против обыкновения, таким уютным… Легкий шорох заставил девочку вздрогнуть и обернуться; кусты зашевелились, и спустя миг из них выбралась низенькая фигура. Каждый ее шаг сопровождало чуть слышное гудение.
— Дядя Стив! Чтоб тебя… ох!
Металлическая фигура выпрямилась, повернув к Вельде плоское лицо, покрытое оспинами облупившейся краски.
— Провожу внеплановую уборку территории. Приказ директора. Я помешал юной леди? Юная леди возражает?
— Нет, дядя Стив. Продолжай работать.
Робот повернулся и направился прочь: спустя несколько шагов он что-то увидел в переплетении ветвей, и вновь нырнул в заросли.
— Он бывает просто невыносим — когда подкрадывается вот так. Да, Мардж?
— Имей уважение к старости, Вельда. В конце концов, он последний киберуборщик в городе…
— Интересно, как он выжил?
— Мама говорила — сидел в подвале, в мастерской. Ожидал списания, как устаревшая модель. Смешно, правда?
Некоторое время девочки молчали — а потом Вельда решилась.
— Мардж, ты как думаешь, ОНИ существуют?
Подруга возмущенно фыркнула, без всяких пояснений сообразив, о ком вопрос. Затем опасливо оглянулась по сторонам и придвинулась ближе.
— Мама говорит — глупости это все. Импульсы убили всех — как бедняжку Айвена.
— Ну-ну, бедняжка… Жалеешь Черного Айви? Он бы тебя не пожалел…
— Он дрался честно и погиб в бою! — величественно произнесла Мардж и хихикнула.
— Ну а если ИХ нет — то почему нам все уши прожужжали: не ходите, мол, за городом в одиночку? — Вельда не успокаивалась; — А к развалинам у реки — так и вообще…
— Дурочка. Хочешь познакомиться с мистером Криппеном? Весьма милый молодой человек…
— Ну да — для девчонок-комми… Криппен не вылезает из Резервации — если он вообще до сих пор жив. Скажу тебе, вряд ли комми пришлись по нраву его манеры… Во всяком случае, по эту сторону реки его не видели уж года два. Хотя…
— Что?
— Мы можем наткнуться на мутанта. Звери-мутанты, помнишь?
— … Не встречавшиеся уже лет двадцать.
— А еще — пыльные бури с зараженных территорий.
— Вельда, опомнись! — лениво протянула Мардж, совсем как ее мама; — Единственный зверь-мутант в округе — твой жуткий пес. А самое худшее стихийное бедствие — наша мисс Глория…
Девочки рассмеялись снова. Вельда понимала, каким глупым выглядит ее страх сейчас, в этот уютный осенний вечер, рядом с лучшей подругой, возле старого и такого уютного школьного здания… и она несомненно, выкинула бы все это из головы.
Если бы не одно обстоятельство. Вечером придется возвращаться домой.
И снова ноги сами понесут к зияющему черному провалу, и уши будут ловить малейший доносящийся оттуда звук. А на ночь она закроет окно… что в этом толку, если хрупкая рама вылетит от первого же хорошего удара? Как это делал храбрец-шериф в любимом папином телесериале.
Может, рассказать родителям?
Она представила, как мама поначалу смеется, уговаривает дочку не фантазировать… потом пугается и бежит к папе. Папа тоже не верит — но все же снимает со стены карабин. Спускается вниз, открывает подвальную дверь, и…
И ничего там не находит. Потому что ни одно порядочное чудовище никогда не покажется взрослым. Иначе все было бы слишком просто и уже не страшно — зачем бояться того, от чего могут спасти папа и мама?
В детстве, лет в шесть, Вельда панически боялась приближаться к огромному и черному кожаному дивану, что стоял в гостиной — казалось, стоит отвернуться, и из-под него, из этой таинственной темной щели бросится ЧТО-ТО. И утащит в темноту — навсегда. Стоящий посередине комнаты стол таких страхов совершенно не вызывал, наоборот —в нем было что-то уютное и обещающее защиту… может, оттого, что под него можно было забраться, играя в прятки?
Мимо дивана она всегда проходила так, словно под ним скрывался целый клубок ядовитых змей; и какой бы маленькой ни была девочка, ей хватало ума никогда не говорить об этом взрослым.
Дикие бывают в сказках. А Большая Война закончилась еще до рождения Вельды, и призраки прошлого уже почти не беспокоят горожан… даже резервация комми сделалась чем-то знакомым и привычным. Почти…
Она помнила, как два года назад забрали несчастного Рэтника. Кевина Рэтника по прозвищу Крыса.
По правде говоря, Вельда презирала его так же, как и прочие одноклассники — просто потому, что не принято уважать того, кого не любят ВСЕ.
Он и вправду был странный — вечно непричесанный, с длинным, словно бы заостренным лицом, напоминающим крысиную мордочку, вечно одетый в старый-престарый клетчатыйкостюм и драные спортивные туфли на резиновой подошве…
Однажды он вскочил — прямо посреди урока — и принялся орать что-то, брызжа слюной и размахивая руками. Мисс Глория сперва попыталась поставить его на место — да видно не было уже в мире того места, где мог бы стоять Кевин Рэтник.
А потом приехал фургон, и из него вышли люди в белых комбинезонах, с лицами, закрытыми марлевыми масками.
До конца урока Вельда тряслась от ужаса, и не она одна: карантин в классе — это не шутки, карантинная служба федералов может закрыть их здесь на неделю, а то и на месяц, и не поспоришь — «требования общественной безопасности». Но все обошлось, а спустя неделю мисс Глория сказала, что Кевин какое-то время поживет в больнице округа.
Угу, какое-то время. Например, до старости.
А Дикие бывают в сказках, и все тут.
Она подняла глаза. Красное солнце по-прежнему двигалось по желтоватому небу, и не было ему никакого дела до маленьких страхов маленьких девочек.
Ночью ей чудились тихие шорохи и позвякивания внизу, под окном. Первое время Вельда сходила с ума от ужаса; дрожащим голосом желала спокойной ночи маме, и забиралась под одеяло с головой — для того, чтобы полночи дрожать в своем ненадежном убежище. Как жаль, что она была взрослой девочкой и уже знала: если спрятаться под одеяло, ничего не изменится.
Временами оконное стекло мелко дрожало — или это только казалось?
Потом тихо подкрадывался, подползал спасительный сон, прекращая пытку; наутро, как это ни удивительно, вечерние шорохи казались чем-то совершенно неважным… До следующего вечера.
Однажды вечером льющаяся из водопроводного крана струйка стала уменьшаться, а потом и вовсе исчезла. Папа сказал, что "проклятый насос, наконец, сдох" — и пошел вниз, посмотреть, нельзя ли сделать что-то. А мама — что давно следовало бы пригласить мистера Доггерти, он в этом разбирается. И если бы не чья-то безответственная лень…
И вот тут-то стало ясно, что проклятый лаз давно надо было заделать.
Потом, придя в себя, папа говорил, что он почти и не оступился — просто левая нога почему-то встала не туда, и… Он полетел вниз, будто куль с мукой, с грохотом врезавшись в стоящее у самой подвальной двери ржавое ведро. Мама выбежала на звук, а чуть позже к ней присоединилась и Вельда — прямо в ночной рубашке. При попытке встать наноги папа охнул и повалился обратно на ступеньки: в тусклом, мигающем свете фонаря его лицо сделалось белым-белым.
Мать и дочь с трудом привели — точнее сказать, притащили отца в дом и уложили на кушетку. Требовалось вызвать врача, немедленно — но терминал доктора молчал давно, со времен той самой атаки. И Вельда, торопливо одевшись, побежала по мокрому от дождя полю; керосинка осталась дома, и карман оттягивал тяжелый электрический фонарь с полным зарядом. Девочка все же не включала его — при лунном свете глаза прекрасно различали дорогу, а узкий луч фонаря скорее бы мешал, чем помогал. Оказалось, что доктор еще не вернулся из клуба — и Вельда бросилась туда, моля Бога о том, чтобы найти мистера Аткинса хотя бы относительно трезвым…
Все кончилось хорошо. Доктор Аткинс был работоспособен, а его "лендровер" заправлен под завязку — и совсем не наоборот, как ожидала девочка. Вскоре он уже осматривал папину ногу, осуждающе качая головой. А потом успокоил маму, сказав, что перелом закрытый, и в принципе, можно сказать, что нет ничего страшного… "вот только надо сделать рентген".
К счастью, аппаратура в подвалах больницы оставалась исправной. Папа получил укол анестетика — и спустя десять минут, опираясь на костыль, даже сумел доковылять до машины доктора…
Девочка опустилась на диван, чувствуя себя совершенно обессиленной, продрогшей — и вдруг поняла, что за весь этот сумасшедший день даже не вспомнила о НЕМ. Хотя… Пока насос испорчен, и ей придется ходить за водой к старому колодцу. В темноте. В то самое время, когда ЭТО бродит вокруг…
Вельда представила себя героиней комикса Синтией Бесстрашной, героиней времен войны — не удержавшись, хихикнула и поймала осуждающий взгляд матери. Бесформенныйстрах, мучивший ее все это время, не то, чтобы исчез совсем… скорее, ослаб, спрятался, ушел в тень. В конце концов, если в подвал под домом годами никто не заходил, этоеще не значит, что там скрывается нечто страшное. Это просто никому не нужно, ведь сейчас не средневековье, когда механизмы нужно было ремонтировать чуть ли не каждый месяц… Современная техника — та, что осталась — надежна. И этот Дикий… вот было бы интересно встретить его и поздороваться? Или попробовать строго приказать, как школьный сторож приказывал Дяде Стиву: "Выключись!" В конце концов, она прекрасно знает, что Дикие бывают лишь в сказках.
Тело лазутчика нашли на следующий день — метрах в двухстах от дома, там, где ведущая к городу дорога заворачивает за поросший кустарником холм… там, где чернела громада Айвена. В том, что лохматый парень в драной брезентовой куртке был из людей Криппена, не сомневался никто — достаточно было взглянуть на левый рукав. Черный с красным шеврон: волчья морда и перекрещенные кости, легендарный знак…
Джеймс, местный молочник — вот кто его нашел. Сбила машина — вот что подумал парень, останавливая свой фургон перед лежащим на дороге телом; бедолага вышел на дорогу ночью и его сбила машина. Хотя — кто из городских мог вот так оставить пострадавшего умирать на дороге? Нехорошее дело…
Джеймс подошел ближе — и мысли об автокатастрофе унеслись прочь. Тело походило на воплотившийся в жизнь кошмар из старого фильма ужасов: одна нога рассечена чуть выше колена, да так, что едва держится, рваная рана поперек живота… на то, что осталось от черепной коробки, смотреть не хотелось. Вряд ли такие повреждения может нанести автомобиль, даже если это рогатый джип из резервации.
Чуть выше по склону, в кустах, нашли спрятанный мотоцикл.
К полудню на место прибыли шериф и заспанный доктор Аткинс. Глава городской полиции вышел, коротко глянул на труп — и прислонившись спиной к черной, поблескивающей гусенице Айвена, принялся раскуривать трубку. Молча. Доктор всю дорогу сетовал на свою горькую жизнь: подумать только, его, проведшего бессонную ночь, вызывают ради какого-то пьянчуги-комми, решившего погонять на байке с выключенными фарами… Да зарыть мерзавца по-тихому, прикопать возле железного приятеля — небось не поссорятся, вот и все дела… Ворча и кряхтя, доктор вылез из полицейской машины, бросил взгляд на тело — и мгновенно замолк, будто повернули выключатель. Покрутил головой, вздохнул и полез обратно — за чемоданчиком с инструментами.
Впрочем, вскрытие все равно делали в городе. В маленькой больнице, когда-то именовавшейся госпиталем Святой Терезы.
Вельда узнала обо всем уже позже — когда приехавший шериф долго расспрашивал девочку, не видела ли она чего-то странного или подозрительного вчера, во время визита к доктору. Вельда отвечала честно: не видела, и видеть не хотела. И без того было слишком страшно. Шериф снова вздыхал, качал головой — и настоятельно посоветовал не выходить из дома после наступления темноты.
В городе заговорили о том, что прожекторы Черного Айвена будто бы светились по ночам, а жители западной окраины слышали далекий рокот мотора. Слухи ползли и разливались, будто чернильная лужа; Вельда, заглянувшая после школы в аптеку, ловила на себе сочувственные взгляды: "… жить совсем рядом с ЭТИМ ЧУДОВИЩЕМ!!.. бедная девочка…". В конце концов шериф — в компании мистера Доггерти, хозяина механической мастерской, а также непременного доктора Аткинса — тщательно осмотрел стальную громаду Айвена и вынес вердикт: все спокойно. Люки чудовища по-прежнему задраены, траки гусениц давно вросли в грунт, орудийные дула покрыты паутиной. Старый железный комми Айвен опасен не более, чем школьный робот-уборщик. О чем и следует объявить в утренней газете…
Вельда осторожно погладила почерневшую от времени броню. Именно почерневшую, а не ржавую — ржавчина, неотвратимо покрывающая любой механизм, так и не справилась сбиокерамикой.
— Зверь, — сказала она тихо.
Девочку поражала и околдовывала суровая, хищная красота старой машины. Плавные обводы приземистого тела; плоская, чуть суженная впереди башня; мощные жерла излучателей… Зверь застыл, чуть изогнув корпус, присев на широких, покрытых шипами гусеницах. Застыл — да так и замер навек; шершавые пластины, когда-то способные менять форму, были мертвы и неподвижны. Замер в тот момент, когда выйдя на гребень холма, обнаружил наконец достойную цель.
Вот она — цель. В полумиле отсюда.
Желто-коричневые городские дома, силуэт старой колокольни, когда-то высокий, а теперь — обрезанный наискось, словно карандаш… все не то.
Гигантская стальная фигура, издали похожая на человека — вот цель.
Мощные ноги-опоры широко расставлены. Шагающий танк стоял чуть боком, уже изготовив в боевое положение шестиствольные пушки — и было видно, что в последние мгновения жизни монстр лихорадочно разворачивался, готовясь встретить противника, успеть…
Импульс накрыл их обоих, погрузив в смертный сон.
Вспомнив что-то, девочка прижалась ухом к холодной броневой пластине. Замерла на несколько секунд…
Когда проходили историю Последней Войны, мисс Глория как-то упомянула: комми не слишком доверяли автоматике, предпочитая посылать в бой живых солдат. Пожалуй, ее слова были правдой — и живое тому доказательство находилось сейчас за рекой, на территории под названием Резервация. Потомки десанта, когда-то вступившего в бой с танками гвардейцев… Их легкие боевые машины и вправду управлялись людьми. Может быть, и Черный Айвен тоже?
Вельда представила, как ее взгляд обретает силу рентгеновских лучей — и ныряет в черную глубину машины. Скользит по гладким пластиковым панелям, стальным переборкам, касается спящих электрических цепей… нащупывает жесткие пластиковые кресла. В них — неподвижные фигуры в странной желтоватой форме русских; под старинными кожаными шлемами — оскал черепов…
Нет. Не может быть. Зверь-Айвен был машиной, такой же, как замерший на главной площади города шагающий танк.
Девочка встряхнула копной черных волос, и подумала: не ударь Импульс, кто бы победил в этой дуэли? Танк национальной гвардии лишь разворачивается, это видно, а Зверь… дедушка рассказывал, как кувыркалась верхушка колокольни — той самой — задетой его пробным выстрелом.
Уже неважно. Столько лет прошло!
Вельда повернулась и сделала несколько шагов к дому. Повернулась — и быстро подойдя к машине, толкнула чуть приоткрытый люк в кормовой части. Створка, чуть отошедшая в сторону, с лязгом захлопнулась. Посыпалась окалина старого сварного шва.
Вельда провела кончиками пальцев по броне.
— Я никому не скажу, Зверь.
Следующим вечером банда Динго Криппена перешла границу.
Мардж была права. В резервации Динго и его людям действительно приходилось несладко… впрочем нет.
Еще немного — и в жизни Динго наступил бы полный и окончательный финал.
Когда-то комми дали ему приют, как "борцу за права трудового народа" и "экспроприатору" — ведь проклятые капиталисты с той стороны решительно отказывались менять жизнь, переходя к более прогрессивному способу общественных отношений. А в силу этого категорически отказывались продавать технику и продовольствие за бесценок… Более того, некоторые отсталые горожане считали, что помогли потомкам высадившихся здесь когда-то чужих солдат уже тем, что дали им землю и оставили в покое…
Воевать с местными было опасно и бесперспективно — а вот люди вроде Динго могли быть полезны. Какое-то время. Награбленное ведь нужно кому-то продавать, не так ли? Пять джипов и полтора десятка мотоциклов с установленным вооружением были значительной силой. Все шло хорошо — до тех пор, пока уставшие от шалостей Динго горожане не обратились за помощью к федералам.
Криппен вначале не слишком испугался, полагая армию чем-то вроде большой команды национальной гвардии. Но оказалось, что даже самый крутой автомобиль с приваренными к бамперу "рогами" и пулеметной турелью на крыше бессилен против легкой бронемашины военных…
Потрепанные герильеро скрылись в резервации.
Комми помнили заслуги Динго и его людей — и тем не менее… Кормить ораву вооруженных бездельников вечно не собирались и они. Парни Криппена попытались было объявить себя местной охраной, как бы предложив свои услуги местным kolhozniks — но идею решительно не одобрили. У комми уже имелись свои стражи порядка, достаточно злые и достаточно организованные; они даже имели особую форму — грязно-серые костюмы и старинного покроя головные уборы с красными околышами… Конкуренции эти люди не терпели.
Идти же работать в поле молодчики Динго Криппена не желали категорически.
Динго решил уходить. Пройти пограничную реку, когда солнце скроется за горизонтом, а добропорядочные горожане будут готовится ко сну. Незаметно подвести оставшиеся джипы и стаю мотоциклистов к окраине, надев по такому случаю ненавистные глушители — а потом хлынуть на улицы рычащей, стреляющей волной… Возглавлять атаку выпало Серому Годзо, второму человеку в банде, давно мечтающему стать первым.
Прекрасный кандидат на роль подсадной утки… К тому же, в случае победы Годзо сам Криппен ничего не терял.
О пропавшем "лазутчике" он и не собирался беспокоиться — никакого лазутчика не было, был лишь пропавший дезертир.
К счастью, шериф Смарагда думал совершенно по-другому.
Нельзя сказать, что версия о дезертире не приходила в голову горожанам — наоборот, она прекрасно устроила бы караульных из числа "национальных гвардейцев", вынужденных каждую ночь, вместо наслаждения здоровым сном, отправляться по своим постам.
Но шерифа было трудно взять на жалость. К тому же гвардейцы получали солидную прибавку к обычном жалованью из бюджета города… теперь деньги следовало отрабатывать. Уже на следующее утро после убийства на площади возле ратуши можно было видеть шеренги заспанных, недовольных людей — в зеленых хлопковых рубашках и фермерских шляпах, с самым разнообразным оружием в руках. Древние двустволки, полицейские помповые ружья, трофейные автоматы с длинными изогнутыми магазинами — и невесть откуда взявшиеся армейские винтовки. Шериф, осматривавший ворчащее войско, подумал, что армейское оружие вроде бы не продавалось населению, и следовало бы разобраться, откуда у некоторых горожан взялись самые настоящие М-16 — но оставил эту мысль до времени.
Самым грозным воином оказался Джеймс — тот самый, что нашел тело. Ухмыляющийся парень держал на плече громадный пулемет неизвестной модели — толстый ствол, огромная коробка с пулеметной лентой и две таких же в запас. Определить марку оружия не взялся даже шериф; и лишь поставил храброго молочника на самый почетный, самый ответственный пост. Высоко над всеми прочими. Почти на вершине мира.
Положа руку на сердце, шериф не мог назвать опытным бойцом даже себя, не говоря уж о своей разношерстной команде.
Да, когда-то он провел пять лет в "летучем отряде" федералов — как раз в те времена, когда ребята Криппена еще вовсю шалили в округе, еще не спрятавшись под юбку комми — но последние годы службы в маленьком городке вовсе не способствовали сохранению навыков. Что же касается горожан… Шериф иногда даже жалел, что в нынешние времена с бандитами успешно разбираются военные. Глядишь, и простые люди не забывали бы о том, с какого конца нужно браться за винтовку!
Во всяком случае, план обороны был разработан вдумчиво. Шериф понимал, что Криппен не такой идиот, чтобы ломиться в город по основной дороге, ведущей от реки — а значит, нападения, если оно все же будет, следует ожидать с противоположной стороны. А то и с разных сторон, сквозь узенькие улочки, благо мотоциклов у мерзавца достаточно…
В общем, колонна Криппена, влетевшая в город именно со стороны реки, ревущая моторами и шарившая по окнам светом фар, оказалась для защитников почти полной неожиданностью…
Трудно сказать, как повернулось бы дело, если бы не Джеймс-на-вершине-мира. И его пулемет.
Смотровая площадка Гулливера, как называли жители шагающий танк, оказалась идеальным наблюдательным пунктом. Невысокое ограждение из труб позволяло удобно расположить оружие — если только не подходить к краю и не смотреть вниз. Высоту Джеймс не любил… Гулливер стоял прямо на центральной площади городка, и главная улица — она же дорога к Реке — видна была как на ладони. Неизвестно, осторожность была тому причиной, или обычное разгильдяйство — но и ствол пулемета, и его хозяин глядели точно в сторону, противоположную той, что указал шериф.
Именно там внезапно полыхнули фары и взревел мотор головного джипа — старого армейского "Хаммера", принадлежащего Серому Годзо. Почему вожак не решился возглавить атаку, мы знаем — а вот о том, какая сила помогла молочнику Джеймсу накрыть цель первой же очередью, история умолчала. Впрочем, сам герой имел об этом вполне твердое мнение.
Что именно хранилось в машине заместителя Криппена, так же осталось тайной. Джип Серого Годзо полыхнул ослепительной белой вспышкой — и превратилась в груду обломков, по инерции скачущих вдоль улицы, сбивая соседние мотоциклы…
Джеймс ликующе взвыл и перевел огонь на сбившиеся в кучу, сталкивающиеся между собой автомобили.
Решающий день настал.
Вельда медленно, словно ступая по минному полю, коснулась подошвой первой ступени. Доска была перекошенной, надломившейся посередине, и почти невидимой в темноте — но девочка пока не зажигала фонарь. Почему-то ей казалось, что если все произойдет в темноте, и родители ничего не заметят — будет лучше. Конечно, если мама обнаружит ее истерзанное тело утром, а не посреди ночи, вряд ли будет лучше… но убежденность была такой сильной, что девочка не раздумывала.
Ступенька тихо скрипит, принимая вес тела. Еще шаг… Еще… Десять ступеней. Вельда сосчитала их еще давно, заранее представляя, как однажды решится. Вот и дверь — холодная, старая, шершавая от потрескавшейся краски.
Жесткая брезентовая лента режет плечо… Старый обрез с тремя патронами в обойме, "женское" оружие… взять его без разрешения уже было рискованным поступком.
Для того, чтобы вставить ключ в скважину, нужно хотя бы на миг зажечь фонарь; пятно света выхватывает колышущуюся над входом паутину, и Вельда немедленно отпускает кнопку. Ей нестерпимо хочется повернуть назад. Неизвестный убийца — еще куда ни шло, но вот паутина — это уже слишком! Это просто невыносимо…
Девочка непроизвольно оглядывается, услыхав донесшиеся со стороны города рев моторов и звуки выстрелов. Опять шериф со своими гвардейцами играет в войну? Ключ наконец-то входит в скважину, и — так и застревает в ней, решительно отказываясь поворачиваться. Древний механизм окончательно заржавел.
Не судьба?
Девочка облегченно вздыхает — и тут дверь чуть подается вперед, словно приглашая…
Нет уж, хватит! Для этого раза — вполне достаточно!
Вельда качнулась назад — и в этот момент наверху, где-то поблизости послышался шорох шин и тихий звук мотора. Замерев на миг, девочка осторожно толкнула дверь. Так же медленно, стараясь не шуметь, закрыла ее за собой — и лишь тогда вновь нажала кнопку фонарика.
Шершавые бетонные стены, украшенные даже не сетями — целыми хлопьями паутины. О Боже, паутины!
Легкие, непереносимо отвратительные прикосновения ко лбу, щекам… девочка делает еще шаг, даже не пытаясь стряхнуть с лица налипшую дрянь: начни она сейчас отряхиваться — не миновать истерики… Короткий, метра два, коридор переходит в небольшую комнату, заставленную какими-то древними ящиками. Вельда вдыхает густой запах пыли и сгнившего дерева. И еще — машинного масла. И чего-то знакомого, привычного… почти что успокаивающего…
Липкий ужас, почти застилающий сознание, мешает сосредоточиться. Вельда не думала, что станет бояться ТАК… но эта паутина!
Едва слышные звуки позади, по ту сторону двери. Шаги! Почти рядом. Неужели мама что-то услышала? Сейчас она спустится вниз, и увидит ее, да еще с этой глупой штуковиной на плече… скорее вперед! Если уйти в следующую комнату, ее не будет видно от двери!
Страх быть обнаруженной мгновенно пересилил детский ужас перед темнотой и паутиной. Вельда на цыпочках метнулась вперед, узкий луч света выхватил из темноты какие-то металлические бочки, узкий горизонтальный бак, от которого и исходило чуть слышное жужжание… тот самый многострадальный насос?
Немедленно погасить фонарь!
Девочка отступила вглубь комнаты, во тьму, и замерла. Шаги наверху — медленные, странно осторожные — замерли где-то у ступенек, затем послышался голос…
Хриплый, мужской голос. Человек говорит тихо, явно не желая быть обнаруженным. Снова шаги — на этот раз удаляющиеся прочь. Шорох на ступенях крыльца…
Скрип двери. Кто-то зашел в дом!
Когда Вельда осторожно выглянула из подвала, внутри дома раздалось рычание Тоби — а затем длинная автоматная очередь и отчаянный, полный боли визг.
Вельда бросилась вперед. Миновала распахнутую дверь, рванулась вверх по ступенькам… поскользнулась и едва не покатилась кувырком, наступив во что-то теплое и сколькое. Первый этаж, дверь в кухню закрыта… за поворотом лестницы на ступеньках лежит тело в черной коже. Скорее вверх… щелчки пистолетных выстрелов впереди, за дверью гостиной, чей-то крик, хриплые ругательства. Еще одна очередь…
Дверь распахивается. В проеме двери — черная фигура; бьющий изнутри свет мешает разглядеть лицо…
…зато прекрасно виден залитый кровью ковер и разметавшийся по нему подол платья…
Девочка рванулась назад, не помня себя от ужаса: вниз, по ступенькам, минуя крыльцо — скорее!
Глухой удар захлопывающейся за спиной подвальной двери.
Впереди, в чернильной темноте, что-то щелкнуло. Зазвенело. Зашуршало по полу — жестко, звеняще, словно кто-то волочил по бетонному полу тракторную гусеницу.
Шорох шагов снаружи, за дверью. Хриплый голос спрашивает — куда подевалась эта чертова кукла?
Разуй глаза, посоветовал ему другой голос, тонкий. Вот же дверь. В подвал спряталась, тварь. Побегать от нас решила.
А хрена ж ты в бабу стрельнул… Не гонялись бы сейчас за девчонкой.
Стрельнул в бабу. В бабу, в бабу, в бабу…
Шорох и скрежет впереди. Легкое позвякивание…
Это уже не важно. Вельда возвращается к двери, уже не стараясь ступать тихо. Она железная, и засов прочный — мужчины не откроют ее…
Им нужно помочь.
Ржавый стальной брус вошел в гнездо намертво. Вельде пришлось хорошенько раскачать его, чтобы выдвинуть в сторону: с той стороны двери замерли, заинтересованно прислушиваясь. Девочка налегла всем телом — и засов, выскочив, звонко ударился о бетон.
Отступить назад — на шаг. Еще на шаг, еще… Темная фигура в дверном проеме. Снаружи ночь, но после кромешной тьмы подвала девочка прекрасно видит его: пижонский кожаный плащ и ковбойская шляпа, конечно — черные, как принято у ребят Криппена. Обязательная волчья морда на рукаве.
И ухмылка — широкая, радостная. Предвкушающая.
Забыв о своих планах, Вельда резко вскинула руку и вдавила курок.
Девочке почему-то казалось, что «ковбой» вскрикнет, взмахнет руками, как это показывали в старых фильмах — и медленно опустится на землю… Ничего подобного. Человека швырнуло назад, словно от удара большим камнем; верхняя часть его лица попросту исчезла, разлетевшись красными брызгами. Обезглавленное тело гулко бухнулось в дверь. Вельда, будто окаменев, смотрела, как дергаются ноги в сверкающих ботинках, словно умирающий все еще силился подняться и убежать.
Второй бандит вышел из-за дверного косяка — от удивления и страха он даже не пытался укрыться. В выставленных вперед ладонях не было оружия. Вельда медленно навеластвол ему в грудь.
— Детка… постой, детка… По…
Курок подается под пальцем. Несмотря на темноту, видно, как смешно расширяются глаза мужчины…
Сухой щелчок. Осечка.
Вельда отступила на шаг, забыв о том, что нужно взвести курок снова. Еще на шаг. И еще.
— Постой-ка, детка, не бойся… Ну куда же ты, маленькая? Иди к дяде, дядя тебе плохого не сделает…
Он уже улыбался — как минуту назад его товарищ, чье тело теперь лежало в расползающейся красной луже. Бандит даже не посмотрел в ту сторону, вперившись в Вельду радостно-бессмысленным взглядом.
— Куда же ты… а железку отдай дяде, железка нам не нужна…
Позади был проем второй двери — и полная темнота. Вельда как раз ступила на край этой тьмы, когда шорох и металлический звон повторились. Бандит протянул руку — наверное, он опасался, что девочка все же успеет выстрелить — и Вельда уже готова была повернуться и бежать туда, в темноту, забыв о том, что подвал под домом совсем не похож на катакомбы…
Что-то мелькнуло справа от нее, метнулось, взвизгнув ржавыми сочленениями. Нападавший удивленно замер, дернулся — и страшно закричал, опрокидываясь на бок.
Девочка просто стояла и смотрела — почти минуту, пока мужчина корчился на полу, зажимая руками рваную культю. Потом подошла вплотную, и опустившись на корточки, заглянула ему в лицо.
— О-ох, сука… ох… Помоги! Нога… затянуть…
Вельда не спеша передернула затвор.
— Помоги… что ты… не стреляй, не надо …
Что-то коснулось лодыжки, охватило ее холодным и твердым кольцом.
— Стой.
Щупальце замерло; острия шипов легонько щекотали кожу. Вельда навела ствол в голову лежащего, помедлила… нет. В голову — слишком страшно; чуть ниже, в грудь. Плавное движение курка под пальцем.
Выстрел.
Несколько секунд девочка смотрела на агонизирующего у ее ног человека, а затем холодно произнесла:
— Отпусти меня. Быстро!
Стальная лента дрогнула. Разжала объятия, отползая назад.
Вельда бросила разряженный обрез, и опустившись на пол, уткнулась лицом в колени. Ее трясло.
Легкий шорох совсем рядом… Девочка подняла глаза на возвышающийся рядом механизм. Вытянутое, похожее на каплю темное тело, шесть стальных лап, чуть шевелящиеся ленты-щупальца с острыми, как бритва, гранями. Подрагивает ствол излучателя… разряжен.
Щупальце скользнуло к ней, едва заметно царапнуло открытое плечо, осторожно коснулось щеки…
Протянув руку, Вельда погладила теплую, чуть пружинящую под рукой шершавую броню Дикого.
-Хороший пес. Хороший… Не бойся меня, малыш — теперь ты дома.

Не в сети Профиль  


Показать сообщения за:  Сортировать по:  
Начать новую темуОтветить на тему